Поэтическое бесстрашие Веры Павловой

[Показать как слайдшоу]

9 октября в Сергиевом Посаде, в арт-кафе «Вишнёвый сад» состоялся творческий вечер поэтессы Веры Павловой. Зал был полон — Веру Павлову многие знают, любят и ждут. Фантастика, что пригласили ее через Фейсбук — а она взяла и приехала.

Гостью представил арт-директор кафе Александр Демахин: «Невероятно здорово, что мы собрались здесь в этот осенний вечер. Считаю, это историческое событие в Сергиевом Посаде — к нам в город приехала Вера Павлова, поэт, современный классик русской поэзии, лауреат премий имени Аполлона Григорьева, „Антология“, „Московский счёт“ и других, переведена на двадцать иностранных языков, автор восемнадцати книг, сегодня представит девятнадцатую. Встречайте!»

Под аплодисменты появилась Вера — в строгом черном брючном костюме, блузке в горошек, на высоком каблуке, с классическим «пучком». Действительно, как написано в стихах, не красит волос, не молодится — и при этом невероятно женственна, обаятельна и красива. Сразу взяла вёсла вечера в свои крепкие руки. Надо добавить, что Вера десять лет пела в церковном хоре, у нее от природы поставленный голос, записано семь дисков со стихами поэтов Серебряного века и своя аудиокнига «Интимный дневник отличницы», поэтому ее не только читать, но и слушать приятно.

— Час назад я стояла возле своей афиши и сказала мужу: «Коля, сними меня для Инстаграма». Мимо шли подростки, и я услышала в ответ: «Надо же, в вашем возрасте пользуетесь Инстаграмом!» Это была большая похвала для меня.

У нас сегодня будет необычный вечер. Стихи — странные существа, их написал — и они уже не твои, живут своей жизнью. Они сами выбирают, в чьи руки пойти, кому открыться, кому нет. И сегодня мы посмотрим, обладают ли мои стихи способностью находить себя. У нас будет четыре разных эксперимента. Начнем с самого простого — гадание на книге. Мы будем находить страницу, на которой живёт именно ваш стишок. Гадать будем по книге «Нежней не бывает». Это моя 19-я книжка, я её очень люблю. В ней собрано 320 восьмистиший из всех вышедших книг и будущей, 20-й, книги. Почему-то все мои чувства и мысли укладываются в восемь строчек. Это мой главный жанр.
Итак, 320 восьмистиший, 320 страниц. Начнём, кто будет первым? Называйте номер страницы. Сегодня никто не уйдет без стишка в той или иной форме. Будьте осторожны с ранними стихами — они озорные.

И назывался номер, и звучали стихи. В зале, конечно, были те, кто впервые знакомился с поэзией Веры Павловой, а я ее помню с первых публикаций 1997 года, ставших, без преувеличения, сенсацией. Я тогда училась в Литинституте, и все поэтические семинары облетела весть: «Слышал про Веру Павлову? Не слышал? Почитай!» Она писала о том, о чем было принято молчать (мы же страшно пуританская и даже ханжеская страна). Если Анна Ахматова научила женщин говорить, то Вера Павлова научила их любить себя, принимать себя — со всеми слабостями, комплексами, желаниями и скелетами в шкафу. Это очень женские стихи, но мужчины их понимают, потому что они — о любви.

Прилегли — и отлегло,
обнялись — и отпустило
все, что сожаленьем жгло
и раскаяньем палило,
что стояло над душой,
камнем на сердце лежало, —
лег, тяжелый и большой,
на меня — и полегчало.

Любимый Верой жанр — восьмистишие, но у нее есть хлёсткие стишки на две строчки, которые по первости читать напечатанными в книге было неловко.

«Ёб твою мать!» — сказал отец,
и я сказала: «Молодец!»

Там, где все ставят точку, Вера идет дальше и придает известному, избитому выражению совершенно новый смысл. В ее стихах столько иронии, самоиронии! Свой вечер она назвала ни много ни мало «Мудрая дура». Название взято из интервью с дочерью Лизой Павловой, март 2009 г.

Л.П. И кто же ты? Только не говори, как всегда, «не знаю».
В.П. Знаю. Я — мудрая дура. Так назвал меня однажды мой любимый. Так я назвала свою двенадцатую книгу.

Л.П. И что же значит это название?
В.П. Что мне хватает мудрости понять, какая я дура, и глупости — считать это мудростью.

Л.П. Может, ты еще скажешь, что всякая настоящая женщина — мудрая дура?
В.П. Может, и скажу.

В сочетании с изысканной фотографией, тоже сделанной Лизой, афиша смотрится совершенно в стиле Веры, — провокационно. На вечере, как и в стихах, было много игры, а человек играющий нравится мне гораздо больше человека порицающего.

После чтения стихов по номеру страницы наступил черед второго эксперимента. Вера предварила его такими словами: «Краткость — сестра моего таланта. Из коротких стишков (не более 50 букв) я составила рукописную книжку и удивилась, как много у меня стихов в 51 букву. Но я их честно не включила. Когда я ее писала, у меня было сильное желание отдать ее не в издательство, а разослать в письмах близким и друзьям. Сегодня я отчасти осуществлю такое желание. Я написала стишки на стикерах, и они достанутся каждому, кто поднимет руку». Подняли многие, но не все, поэтому Вера вынесла поднос с конфетами и подарила каждому хайку к чаю. На обертке были набраны трёхстишия, мне досталось такое:

сумерки старость
смотришь в покойном кресле
новости спорта

Пока плохо представляю себя в покойном кресле. Может, лет через двадцать… Но мы и подумать не могли, какой сюрприз Вера с помощью мужа подготовила к финалу. «Четвертое гадание будет по принципу „на кого Бог пошлет“, то есть стишок сам будет искать, в чьи руки хочет попасть». И по залу полетели бумажные самолётики! А мы начали их ловить, подбирать… Возле меня приземлилось даже два самолётика (видимо, провидение учло не взятый стикер). Такого необычного поэтического вечера я никогда не видела, хотя хожу на них постоянно с конца 80-х. Вера и здесь оказалась новатором. Я уже не говорю о том, что она сделала для русского языка: так по-свойски, по-пушкински его давно никто не обживал. Собственно, она сама сказала об этом в своей эпитафии (да-да, их пишут все поэты! Разве в таком серьёзном деле можно на кого-то надеяться?!)

Река. Многострунная ива.
Кузнечики. Влажный гранит.
На нём — полужирным, курсивом:
Здесь Павлова Вера лежит,
которая, братья-славяне,
сказала о чувствах своих
такими простыми словами,
что кажется — вовсе без них.

Но и на этом наше счастье не закончилось! Вера Павлова уделила три минуты мне и моей коллеге Евгении Кинтушевой для небольшого интервью.

— Вы не знали, что будете писать, все вам предрекали, но вы не знали об этом?
— И никто об этом не знал. Я собиралась стать композитором, сочиняла музыку. До 20 лет. А в 20 лет, родив первого ребенка, я превратилась в поэта — не знаю как. Моя Муза — ровесница моей старшей дочери.

— Что вас вдохновляет?
— Меня вдохновляет всё, что меня переполняет: счастье, несчастье, изумление, восторг, отвращение, — всё, что через край.

— Читая ваши стихи, можно прочитать всю вашу жизнь…
— Думаю, не только мою — всех людей вокруг.

— Вы обычно заглядываете туда, куда обычные люди боятся заглядывать. Как вам удается такое поэтическое бесстрашие?
— Я пишу стихи для себя, а от себя мне нечего таить. Я не думаю о том, что мои стихи кто-то будет читать. Мой главный принцип: то, что известно всем, никому не интересно. То, что неизвестно никому, — интересно всем.

— А с Александром Демахиным вы не были раньше знакомы?
— Нет. Саша написал мне в Фейсбук, когда я написала там, что лечу в Москву. Он был очень любезен и написал красивое письмо без единой ошибки. Любезное письмо без грамматических ошибок я никогда не оставлю без ответа.

— А что вы еще цените в людях, помимо умения грамотно писать?
— Доброту. Раньше я бы сказала: может быть, юмор. Может быть, талант. А сейчас — доброту.

— Помимо того, чтобы писать стихи, надо еще кормить семью. Как вы с этим справляетесь?
— А для этого есть мужья!

— Я имела в виду, что этими руками — которые пишут — надо еще что-то делать по дому.
— Мои мужья давали мне возможность писать. Я — та редкая лабораторная крыса, которую не мучили, а оставили как контрольную.

— Что для вас счастье?
— Пять лет назад я бы сказала — любимый мужчина, а сейчас говорю — счастье детей.

— Спасибо вам, и пишите на радость нам!

Галина АХСАХАЛЯН,
фото автора.

Впервые опубликовано здесь