Я вижу свет!

Как-то вечером, листая телевизионные каналы, я наткнулась на беседу с юристом, рассказывающем о правах инвалидов. Каково же было мое удивление, когда в молодой женщине на экране я узнала нашу землячку.

Когда-то мы учились в одной школе, там же работали и наши родители. Мы были знакомы, но тесно не общались никогда. Потом я ничего о ней не слышала долгие годы. Оказывается, та Лена Мадраимова, которую я знала, совсем выросла, закончила юрфак МГУ, аспирантуру, вышла замуж, теперь носит фамилию Новикова, живет в Москве, работает в солидной фирме и активно занимается юридическими проблемами инвалидов. И все это несмотря на то, что сама — инвалид по зрению. Я, конечно, не смогла не попросить ее ответить на некоторые вопросы.

— Насколько я знаю, ты окончательно потеряла зрение лет в 17. Что-то послужило толчком к этому, были какие-то причины возникновения полной слепоты?
— У меня зрение снижалось из-за глаукомы, то есть внутриглазного давления, которое разрушает зрительный нерв. Когда мне сделали первую операцию, я действительно стала видеть хуже, так как операция была неудачная.

— Каково это — оказаться в мире, полном темноты? Изменилось ли в тот момент твое ощущение окружающего? И отношение к тебе людей?
— Ну, полной темноты нет, хотя после операции разница была очень существенной. Я все-таки вижу свет, различаю яркие цвета. После операционных осложнений глаз перестал видеть и то, что видел. Ничего хорошего, конечно, в связи с этим я не испытывала, но и паники особой не было, потому что до операции мне много раз объясняли, что может произойти с моим зрением. Поэтому полной неожиданностью для меня это не стало. Первым делом я стала выяснять, существуют ли какие-то технические вспомогательные средства, которые могли бы компенсировать отсутствие зрения в различных ситуациях, понимая, что надо жить дальше, получать образование, находить работу.

А окружающие… Я и до операции не чувствовала к себе полноценного отношения. Поскольку у меня не было в школе официального статуса «ребенок-инвалид», думаю, многих учителей это просто-напросто раздражало. Люди же обычно боятся или злятся, когда чего-то не понимают. Что уж говорить про одноклассников! Да, мы общались, но близки не были. Где-то, наверное, к пятому классу я стала уже сама понимать, что у меня не такое зрение, как у всех, поэтому постепенно складывалось ощущение, что и я сама, и моя жизнь, соответственно, сильно отличается от окружающих меня людей, и дальше эти отличия, скорее всего, будут только сильнее.

— Как тебе училось в университете? Ведь нужно ходить на лекции и семинары, писать курсовые, сдавать экзамены, читать и учить уйму серьезной литературы, общаться с сокурсниками и преподавателями.
— К моменту поступления в МГУ у меня уже было сформировано отношение к окружающей среде. Поскольку я привыкла ориентироваться на слух, больших проблем с передвижением не было. Главная трудность была в том, что люди очень редко понимали, что я не вижу, и если где-то оступалась, окружающим это было смешно. С сокурсниками общались мало, в основном по каким-то поводам. На тот момент я уже поняла — когда люди узнают, что у человека имеются какие-то физические ограничения, они пугаются, что, возможно, этот человек будет претендовать на какую-то помощь или какое-то участие, поэтому возникает барьер в общении, зачастую неосознанный. Иногда из-за ощущения неловкости: люди не знают, как себя вести с человеком, который не видит. Весь первый курс я училась исключительно на слух, используя диктофон. Никаких других вспомогательных технических средств у меня не было. Естественно, успеть за сокурсниками в обработке нужного объема литературы в таких условиях я не могла. Поэтому приходилось своими силами начитывать учебники. На первом курсе учебники мне читала мама, и я записалась в специальную библиотеку для слепых (РГБС), которая есть в Москве. Там была возможность для студентов принести учебник, который начитывался на аудиокассету, и потом с ним готовиться к семинарам и экзаменам. Когда было нужно, я нанимала чтецов. Это обычная практика для незрячих студентов. Перед вторым курсом я поняла, что только на слух учиться и работать будет невозможно, поэтому взяла в РГБС букварь и выучила шрифт Брайля. Все оставшееся время записывала конспекты по Брайлю. Поскольку даже с начитанными учебниками у меня был дефицит учебной литературы, я старалась посещать лекции и делать конспекты, чтобы сильно не отставать от сокурсников.

— Ты — стипендиат фонда Форда. Расскажи, пожалуйста, об этой стипендии. Кому и за что она присуждается? Чем она помогла тебе?
— Стипендия Фонда Форда назначается в результате прохождения конкурса. Программа «Лидерство за социальную справедливость» была рассчитана на 10 лет для поддержки людей различных социальных групп — беженцев или вынужденных переселенцев, инвалидов и т.п. — то есть людей, чей социальный статус мог стать препятствием в продолжение обучения, в получении послевузовского образования. Программа предлагала людям, которые выиграли конкурс, возможность продолжить свое образование в любом вузе мира, при условии успешной сдачи вступительных экзаменов, если они были предусмотрены. Программой финансировалось обучение, приобретение учебной литературы, кому было необходимо — курсы иностранного языка.

Когда я прошла конкурс и стала стипендиатом этой программы, у меня появилась возможность поступить в аспирантуру. В МГУ я не поступила. Не в последнюю очередь потому, что по выбранной мною теме не нашла научного руководителя. Я поступила в Институт государства и права РАН.

Подавая документы на конкурс, я указывала, что мне было бы интересно заниматься относительно новым направлением — информационным правом. Всем, что связано с правовым регулированием в Интернете. В Институте государства и права РАН уже тогда существовал сектор информационного права, где работают ведущие специалисты именно в этой области.

— Наверное, трудно человеку с инвалидностью найти достойную работу. Приходилось ли тебе сталкиваться с непониманием, с ущемлением твоих прав? Может быть, кто-то помогал?
— Да, в России с трудоустройством инвалидов крайне плохое положение. И трудно даже сказать, какая это проблема в первую очередь — моральная или правовая. Если говорить с юридической точки зрения, то формально никто не давал повода сказать, что мои права при трудоустройстве были нарушены. Действующим законодательством предусмотрен административный штраф за отказ в приеме на работу по причине инвалидности. Ни один работодатель никогда не даст отказ на этом основании. Просто обещают перезвонить после собеседования и «забывают» об этом. В любом случае, незрячего работника в нашей стране рассматривают как обузу. Если раньше люди не сталкивались с незрячими и не представляют себе, как такой человек может работать, шансов устроиться на работу практически нет. Пока я ходила по собеседованиям, поняла, что люди не хотят никакой дополнительной ответственности за работника-инвалида. Они твердо убеждены в том, что если берут на работу инвалида, у них наступает ответственность за него и прибавляется много лишних проблем. Мне было очень сложно устроиться на работу. Восемь лет я проработала в Российской государственной библиотеке для слепых (РГБС) в центре правовой информации. Представляла справки и консультировала читателей библиотеки по любым юридическим вопросам. В 2008 г. я уволилась и решила попытаться найти другую работу или заняться своим делом. Но дома я была не очень долго. Как-то мне позвонили и пригласили на собеседование, сказав, что к ним попало мое резюме. Я была сильно удивлена, даже сама переспросила: знают ли они о том, что я не вижу, и не смущает ли их это. По настоящий момент я работаю в этой организации. До сих пор не знаю — это простое везение или чья-то помощь… Но кто бы мог за меня просить?

— Как сложилась твоя личная жизнь? Любимый человек, семья, друзья?
— В 2004 г. я вышла замуж. Раньше думала, что двум незрячим людям жить сложнее вдвойне. Но оказалось, что все зависит от человека, а не от зрения или каких-то других физических ограничений. Мы познакомились в библиотеке и несколько лет общались, только когда там пересекались. А потом неожиданно для всех поженились. В университете познакомилась с незрячими ребятами, которые учились на разных факультетах и курсах. С некоторыми сдружились и общаемся до сих пор. Очень хороших друзей нашла и благодаря программе Фонда Форда. Особенно ценно, что в этом случае отсутствие зрения не стало препятствием для хорошего равного общения.

— Ты многого добилась в этой жизни. О чем мечтаешь сейчас?
— Я, к сожалению, не думаю, что я добилась многого. Если сравнивать с моими ровесниками, то результаты весьма скромные. Я всегда боялась быть просто бесплатным приложением и хотела быть независимой, поэтому, может, хотелось бы развить свое дело и иметь хороший уровень жизни, при этом быть полезной обществу, людям. Но у нас в стране открывать свое дело — занятие не очень простое, а для незрячего человека тем более. Ну, а там видно будет…

Елена редко сейчас бывает в родном Александрове, на мои вопросы она отвечала письменно в Интернете. Читаешь и поражаешься — сколько же сил и желания жить должно быть у человека, чтобы не сломаться под ударами судьбы, не просто выстоять, а еще и помогать и поддерживать окружающих.

Елена СИБИРИНА,
фото с сайта www.gif.ru