Когда она умела ходить

Мы сидели в маленькой комнате, она была наполнена солнечным светом, вокруг были цветы, яркие и сочные цвета лепестков заставляли жмуриться при каждом взгляде на них. Только я и моя подруга, все, никто мне не нужен. Мы стали близки, и я рассказываю ей самое сокровенное каждый день.

Она сидит перед окном 365 дней в году и вообще не выходит на улицу. Сравнивает себя с комнатным цветком: «Вроде бы отношусь к чему-то живому и действующему, но сижу в глиняном ярко раскрашенном горшке. Целый день мое тело сидит в этой железной черной коляске и смотрит в окно». У нее очень большие голубые глаза и маленькие тоненькие ручки и ножки. Мы сидели и что-то обсуждали, вдруг в комнату зашла Люсина няня. У Люси прекрасная няня — добрая и милая женщина, и она очень любит мою милую подругу. В ту же минуту сбылась Люсина мечта. Она мечтала о том, чтобы проехаться по нашему городу — странно, она давно в нем живет, но чувствует себя туристом, который приехал в Александров из далекой Америки и знает об Иване Грозном только из туристических брошюр или Интернета. Няня вошла и одним предложением воплотила мечты туриста в реальность. — Ну что, пошли погуляем? — такой милый голос и такая радость в глазах уже ставшего ей родным ребенка. Я была рада за Люсю, а Люся… так долго она этого ждала! Мы просто молниеносно оделись. Люсю и меня переполняли эмоции. Верхний этаж, коляска медленно спускалась по каменным ступенькам, эта скорость была настолько быстрой для моего крохотного ангелочка, и маленькие искорки от больших звезд сверкали в ее глазах — это был верх счастья для всех. Последняя ступенька — и счастье уже ближе, ближе, ближе… и всё! Мы на улице, в первый раз за долгие семь лет после того, что случилось. Мы поехали в парк, а дальше я расскажу с ее слов.

— Чудесно, прекрасно, прелестно! Мне нечего больше сказать: я чувствую асфальт, а не паркет под колесами коляски. Медленно и не спеша подъехали к парку культуры. Ворота, зеленые ворота, с такими красивыми железными столбами. Все, как тогда, семь лет назад, было такое же лето, яркие цвета и смех, смех родителей и мой такой звонкий смех. Я, мама и папа вошли в этот парк. Черные аллеи — на них падает солнечный свет, карусели — яркие и цветные тут и там, всего так много; проходим мимо лестницы, я умею ходить! держа папу за руку, спускаюсь вниз по сереньким ступенькам, жаль, что не могу сейчас… Но я все-таки представлю себе все снова. Я спустилась, и мама сверху сделала фотографию, здорово. Мама молодая и красивая, как я рада. «Что же там такое? Вода? Смотри, папа, вода!» — я как будто никогда не видела воду — зеленая и противная, словно много ярко-зеленых лягушек, как ёжики спрятались и подняли кверху свои спины, все стало зеленым, и вокруг так много интересного… — Как я люблю свой город! — крикнула я. Папа спросил: «За что?» А я тогда ответила: " Папуля, я люблю свой город за вон ту березку, которая стоит и не двигается, я люблю свой город за вон те белые домики с колокольчиками, где раньше целых семнадцать лет жил очень грозный дяденька и закопал там много интересных книжек. А еще я люблю природу, помнишь, мы ездили за грибами в лес, там много деревьев, еще голые, но с первыми почками, а на них сидит маленькая птичка цвета молочного шоколада, мы ездили весной и не нашли ни одного грибочка, зато я увидела ежика, который выбирался из маленькой норки и смешно дергал носиком; увидела белочку, маленькую и вроде бы рыженькую, но как-то неуверенно серенькую, я назвала ее Бусинка, и мы каждый день приходили к ней, она ела у меня с руки орешки и даже покупную клубнику. Потом мы вышли на уже немного зеленую поляну и смотрели сверху на весь мир: маленькая речка, вокруг никого, только мы — я, ты, папуль, и мама. Нам было так хорошо, посмотри вон туда — такое синее небо (такое может быть только в нашем городе), синее — и облака такие добрые и белые, горизонт такой четкий, и видно все — как маленькая железная птичка пролетела над этой карандашной полоской и оставила за собой длинный след. А еще я люблю одуванчиковое поле, когда все желтое, все такое яркое и сочное, мы стоим посередине этого поля и разговариваем, я не помню о чем, но кажется, тоже о нашем городе, и я сказала, что это место будет лучшим во всем мире. Вот за что я люблю наш город, который назван в честь нашей мамы — Александров«. Мне было все равно, что я инвалид, мои воспоминания были светлее этого яркого солнца, оставлявшего на моих руках игриво прыгающих солнечных зайчиков.

По ее щеке потекла слеза, и я вытерла ее рукавом своей кофты. Мы еще долго гуляли и обсуждали наш город, но сошлись в одном: самое лучшее место во всем городе — это поле солнечных одуванчиков, где так много яркого желтого, что рябит в глазах. Потом мы решили представить себя такими же маленькими, как в детстве. Я присела рядом с ней, и мы долго смотрели вниз на весь мир с маленького холма; нашли и Бусинку, ярко-рыжую и веселую белочку с огненно-белым хвостом, и ёжика с маленьким черненьким носиком, жаль только, не смогли спуститься к речке, которая игриво переливалась на солнце, похожем на большой апельсин. Мы крикнули на весь наш придуманный мир: «Я люблю тебя, мой город!» И над карандашным горизонтом пролетела железная птица. Я долго буду вспоминать то лето и няню, которая бегала за белкой с фотоаппаратом целый вечер, и наш придуманный мир, где все было наше, и никто не бросал некрасивый мусор на том месте, где исполняются мечты.

Саша МАКЕЕВА,
фото с сайта http://www.diary.ru/