18 декабря 2012 | Увлечения | Просмотров: 11,460

Искусство — это опытность, терпение и красота

Художник Павел Игнатьев на Осеннем салоне победил в двух номинациях: «За оригинальность решения творческой задачи» и «Выбор зрителя», поэтому встреча была предопределена. Мы беседовали в его мастерской. Блокнот с прилежно записанными вопросами не понадобился — с первого взгляда стало ясно, что начинать надо с главного, сущностного.

Павел — художник, по-средневековому ценящий ремесло. Секреты старых мастеров постигал многотрудным путем опыта. Беседовать с ним очень интересно даже мне, непосвященной. В виде исключения редакция предложила для этого материала не полосу, а разворот.

— Нет ли ощущения герметичности пространства, в которое вы себя погрузили?
— Есть.

— Вы это сознательно выбрали?
— Я к этому пришел, может, и бессознательно, но теперь осознаю отчетливо, что это единственная возможность — отстраниться, и по-другому я уже не могу. Так сложилось. Моя специфика — не могу в тишине работать, мне надо под музыку, и только классическую. Это присутствие того мира, который единственно необходим.

— В институте нам говорили: «В ваших работах должно отражаться время». У вас оно отражается?
— Шекспира мы до сих пор ставим, он всегда современен и актуален. Это и есть критерий. Меня упрекали в Академии художеств за мой диплом, а он стал лучшим дипломом. Кстати, сейчас он выставлен в Москве на выставке дипломов «Наследие великих мастеров». Мне профессор говорил: «Как ты собираешься быть современным?». Я спрашивал: «А что это — быть современным? Я живу в XXI веке, я уже современен. Но и от стариков, великих мастеров прошлого, не уйти, я не могу их проштудировать и оторваться.

— Самое сильное потрясение было от знакомства с ними, да?
— Дело даже не в этом. Ведь помимо замысла и результата 98% — это кухня. В ней есть свои законы, рецепты; если ими пренебрегать и их не изучать, замысел будет кастрирован на выходе. Каждый большой художник должен точно понимать, осознавать и достигать того, что он задумал. Если он хочет что-то сделать, а у него не получается? У него не должно не получаться. Если результат предвосхищает его ожидания, тогда это гений. А когда он добивается того, чего хочет, планомерно идет к этому, тогда он просто хороший художник-ремесленник. Школы у нас разваливаются, потому что уходят традиции ремесла. Они безвозвратно потеряны. Школа соцреализма, в сторону которой академия сделала крен, очень хорошая, но это не Веронезе с Тицианом. Чем глубже мы смотрим, тем больше шанс развить свою природу. Равняться на Энди Уорхола — это абсурд.

— Как вы оказались в Европе и чему учились?
— Я туда уехал во временную эмиграцию и от нечего делать поступил в академию искусств в Бремене (Северная Германия). У меня с детства привязанность к высокому искусству, и мы вдвоем с Клаусом скрупулезно изучали техники старых мастеров, докопались до очень многого. Если бы у меня был мастер, я бы в течение двух лет практики все освоил. А так я изобретал велосипед. Имприматура (цветной грунт), подмалёвок, свинцовые белила… Имприматура дает средний тон, от которого можно шагать и к светлым, и к темным тонам. На белом холсте все будет звенеть как акварель, но нет пасты, нет телесности.

Меня долго упрекали, почему я пишу на имприматуре. Я не успевал за отведенное на постановку время ее написать, комбинировал, приспосабливался к нынешней школе и не понимал, почему не выйдет профессор и не скажет: «Ребята, вот постановка, давайте подумаем, какая должна быть имприматура: светло-серая или красно-коричневая?»

Методики сейчас нет. Она хранится по таким, как я, страстным любителям. В академии нет, потому что преподают, как правило, «смиренные». Талантливые уходят. Нет ни духа эпохи, ни идеологии эпохи. Ничего не остается, как прикоснуться к великому наследию, к тем основам масляной живописи, которые идут от Ван Эйка к барокко и Ренессансу.

— А идеологию нового времени вы не пытаетесь найти во мраке и показать ее другим?
— Я считаю, в живописи не должно быть идеологии. Раньше был заказ от Медичи, от церкви, потом от компартии. Сейчас, когда заказа нет, наступил апофеоз личности в искусстве: Дали, Уорхол. Чем изощренней личность, тем лучше.

— Что для вас искусство?
— Я смотрел этимологию слова «искусство», корень «кус» с древнеславянского — опытность, терпение. В моем понимании это опытность, терпение и красота. Искусство точно не идеология и не концепция, никакая не философия.

— Получается, не надо пытаться какую-то мысль выразить с помощью искусства?
— Почему, надо. Только это должно быть великое таинство. Или игра. Художник что-то зашифровал, и пусть гадают.

— Ваша новая работа — это большое полотно? Какие его размеры?
— 260×185. Большим считается полотно, где фигуры больше человеческого роста. Я себе сверхзадачу поставил: создать абсолютную иллюзию. Зритель должен быть ошарашен, он должен стать абсолютным соучастником, чтобы не было границы между картиной и зрителем. Иногда смотришь работы и видишь — граница. А иногда прямо проваливаешься туда.

— Вы учились живописи в детстве?
— Нет, гораздо позже. Я никогда не хотел быть художником. У нас дядя художник, и мы с братом-близнецом все время рисуем. Поступил в МЭИ, на 5 курсе меня отчислили. В 23 года уехал в Германию, там задумался: что же я умею делать? Увидел объявление: «Курсы обнажёнки». Схожу, думаю, порисую. Уголь взял, и это захватило настолько! Педагог хороший попался. Теперь я сам могу кого-то научить, и ему повезет, потому что понадобится 2-3 года — и он будет мастером.

— Получается, у вас не было никаких системных знаний, только талант?
— Ну, меня обтесали. В Германии я прожил 6 лет и вернулся, потому что Татьяна Лисицкая, любимая натура Дмитрия Жилинского, сказала: «Паша, не хочешь оставаться дилетантом — дуй в Россию».
У нас школа еще осталась, в первую очередь рисовальная. С живописной сложнее. Раньше был заказ, все работали, мастер доверял ученикам написать часть картины. Сейчас все молча пишут кто во что горазд.

Трошев был в суриковском, великий рисовальщик. Я сижу, рисую, ракурс такой сложный. Он возле меня топчется, потом говорит: «Паша, дай-ка», садится на мое место. Вся группа вокруг сразу столпилась. Он берет карандаш трясущейся рукой, проводит две линии, и все увидели — вот оно. Знаете, как это важно? Это должно быть во всех наших академиях.
В Европе никто ничего нарисовать не может. Лет через десять любой умелец будет на вес золота, что резчик, что рисовальщик.

— А краски другие сейчас?
— Раньше их сами делали. Ультрамарин был дороже золота. Его использовали только в лессировках, им нельзя было писать корпусно. И желтая была дорогущая краска. Все это понимали, зрители тоже. Все было на натуральных пигментах, пигментов было мало, цветов мало. Школа цветоведения была на высочайшем уровне. Сейчас загляните в палитру любого ученика — там все кадмии, все кобальты, все охры, все на свете. 20, а то и 30 цветов. И может красиво получиться. Но это не система. Надо уметь писать пятью красками. Во всем должна быть строгость и ограничения.

— Считается, что художники видят сквозь годы. У вас есть ответ, что будет с Россией через десять лет? Мы будем также погрязать в разврате, пошлости, сребролюбии — доколе?
— До прихода Антихриста. Старцы говорят, что сейчас время исповедничества, очень тяжелое. Надо четко понять каждому из нас: будет хуже. Единственное, на что я уповаю, — у России все-таки есть миссия, она противопоставит себя Антихристу. И это не на политическом уровне будет сделано. Это будет по промыслу божьему, и все возьмет на себя наш народ. Это случится, но в каком виде, никому не ведомо. Чувствуется, что идет какая-то предсмертная агония. Есть такой Евгений Жаринов, ведет «Лабиринты и тайны истории музыки» на радио «Орфей». Он сказал, что будет всплеск самого хорошего, что есть в человеке. XXI век еще не наступил, он наступит в 2018 году, а перед этим как раз ненадолго покажут красоту.

— Художник может прожить только своим ремеслом?
— Должен. Он обязан прожить только своим ремеслом. Если у него это не получается, виновато государство. Зачем учить такое количество бюджетников? Из них двое зарабатывают своим ремеслом, остальные занимаются неизвестно чем. Давайте сделаем вместо сорока бюджетных мест десять, но возьмем лучших, сильнейших, которые смогут в мире пробиться.

— А у вас получилось?
— Ничего не получилось, я не зарабатываю пока.

— На продажу не пишете?
— Не пишу. Это не мой хлеб и вообще трата времени. Я просто выжидаю и верю в себя.

— А коллекционеры, галеристы не интересуются вашими работами?
— У нас нет коллекционеров, а галеристы — спекулянты. Они относятся к искусству как к средству зарабатывания денег. Та прослойка, которая имеет деньги, к сожалению, очень мало образована. Они не вкладывают деньги в нашу страну, в ее экономику, культуру, образование. Вот Третьяков покупал картины. Он знал: если не я, то кто? А сейчас Китай активно скупает русское искусство. А наши сидят. Нечего оставить будет за этот период. Нет запроса самого государства на искусство.

— Государство не заказывает, коммерсанты не заказывают, у музеев денег нет. Как кормиться тогда?
— Видимо, художников должно быть меньше раз в десять. Тогда бы всем хватало всего. На самом деле, существует рынок современного искусства, но туда надо идти с другим сердцем и мозгами. Надо быть другим человеком, я в этом смысле немножко ущербен. Уповаю, чтоб дети были накормлены и краска была, больше ничего не надо. Мне все говорят: есть Интернет, выкладывай потихоньку свои работы, на них есть спрос, хоть деньги будешь зарабатывать. Но всему свое время. Как только появятся деньги, я же начну их тратить. Я хочу написать то, что мне надо написать. Заработать — на чем-нибудь заработаю.

— Семья у вас есть?
— Конечно, молодая жена и две маленькие дочки, Варвара и Александра.

— А ученики у вас есть, которые бы за вами ходили, рот открыв?
— Нет. Я ничего не делаю для этого, нигде не свечусь.

Галина АХСАХАЛЯН,
фото Виктора БРОДЯНСКОГО и автора.

Досье

Павел Игнатьев, художник.
Родился в Загорске в 1971 году.
Окончил школу № 4.
Учился в МЭИ, выгнали с 5 курса.
В 1993 году уехал в Германию, в Бремен, на 6 лет. Свободно говорю по-немецки.
В 1995 году поступил в высшую школу изобразительных искусств в г.Бремен. В канун 2000 года, 15 декабря, вернулся.
Был вольнослушателем в суриковском, поступал в глазуновку, взяли лаборантом, но я не остался.
В 2010 году окончил академию живописи в Санкт-Петербурге (мастерская профессора В.С.Песикова).

5 комментариев к записи Искусство — это опытность, терпение и красота

Иван Завадский

27 марта 2016 в 14:48

Нигде не могу найти этого художника в сети. Только ваше интервью

Галина

28 марта 2016 в 13:24

значит, он по-прежнему не выкладывает работы. В выставках участвует, наверно, я его на выставке встретила. А разговаривали уже в мастерской. Хороший собеседник, редкий.

Иван Завадский

28 марта 2016 в 23:49

И живопись настоящая. Жаль невозможно найти, интересно было бы пообщаться.

Давид

9 октября 2019 в 20:18

Слушайте, мы вас разыскиваем, ваши работы, поймите, ваши работы остро нужны миру, выкладывайте их в сеть!

Дверин Константин

3 декабря 2019 в 18:49

Здравствуйте, Павел! Был рад узнать о Вас. Предлагаю созвонится. Мой тел:89059038408. С уважением, Дверин Константин.

Оставить комментарий

Добрый день!

Вы зашли на сайт начинающих и вполне себе начавших журналистов. Читайте, пишите комментарии и письма, участвуйте в опросах. При желании можно стать автором или фотографом сайта. Всё зависит от вас!

Опросы

Нужен ли Александрову краеведческий музей?

Посмотреть результаты

Загрузка ... Загрузка ...

Архив

Метки

Посетители

Вход

Партнёры