11 декабря 2013 | Город и мы | Просмотров: 12,132

Беда одна на всех

Четверть века назад, 7 декабря 1988 года, в 10 часов 41 минуту по московскому времени на северо-западе Армении произошло страшное землетрясение. Оно длилось 30 секунд, но последствия были катастрофическими. С лица земли исчез город Спитак (население 16 тыс. чел.). Более 80% зданий было разрушено в Ленинакане (ныне Гюмри), втором по величине городе Армении; 50% в Кировакане (ныне Ванадзор). Пострадали 21 город, около 400 сел, из них 58 — разрушены. По официальным данным, погибли 25 тыс. человек, более 17 тыс. были ранены, без крова остались 530 тыс. граждан.

Нужно было срочно оказывать помощь раненым, всем, кто остался без крова, воды и пищи; разбирать завалы и освобождать погребенных под ними людей, хоронить погибших. Откликнулись 111 стран (по некоторым данным, 113). Утром 8 декабря в Минстрое СССР был создан постоянно действующий штаб по чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий землетрясения в Армении. Штаб принял решение о формировании спасательных отрядов и строительно-монтажных поездов (СМП) с техникой и предметами обустройства (автокраны, транспорт ж/д и авто, прицепы и полуприцепы, землеройная техника, ПЭС — передвижные электростанции), рации, вагончики для спасателей, палатки и продовольственный месячный запас).11 декабря в Ереван прилетел генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, вслед за ним — председатель Совета министров СССР Николай Рыжков (удостоен звания Национального героя Армении), и был дан сигнал о начале восстановительных работ. «Пережить беду, пересилить горе, убрать развалины и строить — это теперь самое главное для армянского народа. Чтобы залечить раны, выжить и жить — нужно строить» (Сурен Бабаян).

9 декабря на совместном заседании Загорского бюро КПСС и горсовета было принято решение «О привлечении строительной техники, транспорта, специалистов по оказанию помощи в ликвидации последствий землетрясения в Армянской ССР». Был сформирован сводный отряд спасателей, выделена техника. Командиром назначили Владислава ХРЮКОВА. Он, в свою очередь, определил двух заместителей — Владимира ЦЫВКИНА (комиссар) и Евгения ОГАРЁВА. Игорь ЛОГВИНОВ, подполковник, был начальником штаба. Ни в одном отряде, кроме нашего, начальника штаба не было.
Мы встретились с Владиславом Хрюковым и Владимиром Цывкиным, чтобы вспомнить те дни.

— Как вы попали в отряд?
Владислав Хрюков:
— В армии служил в отделении, где было 12 армян, я был тринадцатым. На бытовом уровне знал армянский язык. Когда случилась трагедия, пришел в партком, сказал: готов помочь, поехать туда. А Геннадий Филиппович Попов, первый секретарь горкома, назначил меня командиром. Какой я был спасатель? Я был начальником участка на «Звездочке». Опыт руководства имел, но не в такой экстремальной ситуации.

Владимир Цывкин:
— Я в то время работал на ЗОМЗе. Мы собрались, решили: армянских детей никто никому не отдаст, шмотки собирать — это несерьезно, деньги не соберем, потому что по пять подписей надо ставить, чтобы кто-нибудь их не украл. Нужна техника. Вот если бы поехать туда… Через какое-то время звонит Бобков, зав. идеологическим отделом горкома партии, спрашивает: «Вы хотели поехать? Состав отправляется 10 декабря».
Собирали нас по линии ГО. На каждом заводе есть второй отдел, мобилизационный. По документам на складах лежит оборудование: горелки, керосинорезы, ножовки, генераторы и т.п. С техникой помогли предприятия Загорска и района. Отряд наш был укомплектован очень здорово: автокран, бульдозер, экскаватор, бензовоз, самосвалы, молоковоз для доставки воды, ПЭС, автобус, сварочные агрегаты, полевая кухня, рации, машина скорой помощи с медикаментами. Погрузкой руководил Геннадий Попов. Я попросил его: «Дайте нам вагон леса». Дали.

В.Х.:
— У нас было 3 рации, но первая не взаимодействовала со второй, а вторая с третьей. Кухню дали — крышки нет. Выручала русская смекалка. Еду готовили в тамбуре на керогазе. Картошку с тушенкой. Причем тушенка была армейская, наверное, с войны еще. Три отряда везли в одном составе: мы, Пушкино и Химки. Ехали без воды. На одной из станций я сказал: не тронусь отсюда, пока водой не заправят. Мои ребята нашли шланги, нашли воду, заправили под завязку.
Контингент был специфический — водители, трактористы, крановщики, бульдозеристы, разнорабочие. Один из них в нетрезвом состоянии три раза падал с верхней полки. И Цывкин мне сказал: «А ты пару человек сними с состава!» И я в Ростове вызвал милицию и трех человек снял. Остальные сразу стали шелковые.

В.Ц.:
— В цехе, где я когда-то работал, было триста человек. Я знал, что главное — дисциплина. Ситуации были разные, непростые. В отряде народу было меньше, но принципы руководства везде одинаковы.

В.Х.:
— Перед самой отправкой состава Попов нас с Володькой в сторону отозвал и сказал: «Ребята, только не подведите Загорск». И мы свое слово сдержали. Цывкина я сразу назначил комендантом всего лагеря. Саша Сафонов и Игорь Логвинов были снабженцами, Юра Савельев — главным врачом. Жили мы в палатках, спали на двухъярусных койках. Трясло постоянно так, что с коек слетали.

В.Ц.:
— Приехали в Ленинакан 17 декабря. Московский областной отряд был в городе Ахурян. Им руководил Анатолий Тяжлов, в дальнейшем губернатор Московской области. Нам определили объект работы. В лагере Женя Огарёв руководил строительством туалетов, а я — бани.

В.Х.:
— Строим деревянный сруб, должна быть пакля. Пакли нет. Но были канаты. Мы их расплели и законопатили этим, изнутри обшили досками. Парились просяными вениками, пока не привезли настоящие веники из России.

В.Ц.:
— Дело в том, что в областном отряде началась вшивость. Министр обороны Язов дал команду: подогнать банно-прачечные поезда. Это составы из двух машин: бани и прачечной. И вдруг Тяжлову говорят: а в Загорском отряде есть баня. Как?! А у нас мало того что баня, но и к ней метров 50 деревянный тротуар. Мы стояли на поле, это чернозем. Ночью −18, а днем течет. Поэтому разувались и шли по тротуару. Потом мы стали мыть весь московский областной отряд. После работы усталость как рукой снимало.
Приехал Тяжлов, посмотрел, пожал руку и сказал: «Вы спасли отряд».

— Работали без выходных?
— Без выходных, по 12 часов и сначала в две смены. Но через три дня командир через Тяжлова вторую смену отменил.

В.Х.:
— Темно, ничего не видно, ребята арматурой могли проткнуть себя. Два раза были на волосок от гибели. Допустим, идет армянский КАМАЗ, арматура торчит во все стороны (наши обрезали то, что торчало). Ну, и нашему водителю арматурой проткнуло кабину, после чего ночные смены были отменены. Живых людей надо беречь. Мы-то приехали поздно, живых под завалами уже не было. Хотя в Ереване был случай. Не очень сильно тряхнуло, но «сложился» универсам, а там были подвалы. Вода есть, еда есть. И семь человек спаслись, их через неделю, кажется, достали. Тогда все газеты писали об этом.

В.Ц.:
— Когда мы подъезжали к Ленинакану, видно было: все девятиэтажки в хлам. Кроме одной, очень длинной, которая была вся поведенная. Строили откровенно халтурно. Должны быть антисейсмические пояса: по каждому этажу проходит арматура, сваренная в углах. А она была не сварена, а проволокой перекручена и зажата. Была бы сварка — этаж бы не упал.
Через 9 лет я с Тяжловым ездил посмотреть на наше поле. Везде стояли дома с металлическим усилением. Наша баня, говорят, работала очень долго, но к нашему приезду ее уже не было.

В.Х.:
— У нас была сначала полевая кухня времен Великой Отечественной войны. А потом мы нашли полуразрушенный детский сад, столовая которого была в приличном состоянии. Подключили генератор, ребята восстановили мясорубки, тестомесилки и стали готовить нормально. Повариха была одна, но ей помогали два парня и девчонка. Пахали они день и ночь. У нас питались химкинские ребята, они жили рядом.

В.Ц.:
— За питьевой водой ездили в горы километров за 20. Или готовили на минеральной воде, нам ее привозили целыми составами. В бутылках. Находчивые армянские ребята собирали бутылки и сдавали их в городе Артик.

— А вы общались с местными жителями?
В.Х.:
— Постоянно. Они в бане у нас мылись. Уголь мы им возили. Когда просили, мы всегда помогали: людьми, техникой.

В.Ц.:
— К нам пришел однажды пожилой армянин, он, оказывается, служил в Загорске. Мы поехали в горы, в его деревню, что-то помогли сделать, и он вынес лаваш тонкий, сыр овечий, зелень, и все так закручено. Национальное блюдо. Помню, он сказал: «У нас всех два глаза, два уха,
мы все из одного теста. Нас различают только совесть и язык, на котором мы говорим». И еще фраза: «Камни остывают быстро. Не так, как сердца». Много философского было в его словах.

— Вы рассказываете спокойно, а тогда в подавленном состоянии были вы и местные жители?
В.Х.:
— Нет. Сумрачно было, когда доставали пацана. Нас предупредили: скорей всего, здесь, в этом подъезде, труп ребенка. Когда труп, технику нельзя применять, разбирали вручную. Можешь краном какую-то балку поднять, и все. Нашли. Это был ребенок 10-11 лет, весь смятый. Страшно было смотреть, расплющенный весь.

В.Ц.:
— Самая страшная картина — это гробы. Их везли из Белоруссии составами. Гробы были из оргалита, черные. Стояли штабелями прямо на улицах, на перекрестках, пока не приехал Язов и не распорядился все гробы убрать во дворы. Когда через девять лет я туда приехал, ходил на кладбище: все красиво, ухожено, но много безымянных могил.

— Скажите, вот эта готовность немедленно куда-то ехать и спасать — такой характер был у всей страны?
— Это было массово, повсеместно. Первыми приехали грузины, привезли краны, начали разбирать завалы. Ехали отовсюду, стояли составы, их не успевали разгружать.

— А если сейчас что-то подобное случится?
Одновременно: — Поедем!

— Вы-то поедете безусловно, а получится снова так сплотить людей?
В.Ц.:
— У Жванецкого есть фраза: «Нам беда нужна одна на всех, вот тогда мы народ».

— Сколько вы там пробыли?
— Месяц. Уезжали своим ходом, колонной автомобилей. Многие оставляли Армении всю строительную технику, автотранспорт. Но нам сказали: технику вернуть. И колонна пошла через Севанский и Рикотский перевал. Сварили специальный металлический бак для бензина, солярка в автоцистерне была. Спали в автобусе, я топил печку, а днем, пока ехали, отсыпался. 10 лет спустя нас, все отряды области, собрали в Москве, в Кузьминках, в областном ДК. Были награждения и концерт. Мне дали знак «Почетный строитель Московской области». Мы потом собирались, со многими дружим до сих пор.

Галина АХСАХАЛЯН,
фото Владимира ЦЫВКИНА.

Выросло целое поколение, родившееся после той страшной трагедии. Но спитакское землетрясение забыть невозможно. Владимир Цывкин написал песню:

По Москве в десять сорок одну,
Часом позже по местному времени
Городам и далёким селениям
Объявила Природа войну.
Слились едино плач и стон,
Щемящий сердце детский крик,
И город сотней тысяч тонн
Приник к земле, к земле приник.

А был по-своему красив:
Зимой в снегах, в цветах весной…
Исчез, и сколько жизней вмиг
Остановил, забрал с собой…
Руины, каменные груды
Да чудом устоявшая стена, -
Руками трогал, видел, не забуду…
Как страшно всё, хотя и не война!

По Москве в десять сорок одну,
Часом позже по местному времени…

Оставить комментарий

Добрый день!

Вы зашли на сайт начинающих и вполне себе начавших журналистов. Читайте, пишите комментарии и письма, участвуйте в опросах. При желании можно стать автором или фотографом сайта. Всё зависит от вас!

Опросы

Нужен ли Александрову краеведческий музей?

Посмотреть результаты

Загрузка ... Загрузка ...

Архив

Метки

Посетители

Вход

Партнёры