Разбуди Воздушного Коня!

Самое приятное в работе журналиста — встреча с интересным собеседником. В том, что Михаил АСТАХОВ, начальник летно-технического клуба сверхлегкой авиации, окажется именно таким, я не сомневалась ни минуты. Клуб, им возглавляемый, называется «Воздушный конь». На сайте клуба читаем: «Воздушный Конь» в традиции кочевых племен — та сила (сущность), которая поднимает вверх, принося удачу в жизни. Разбуди своего Воздушного Коня!" Часто ли вы читаете такое?

На вышеупомянутый сайт стоит заглянуть, чтобы узнать побольше о Михаиле и о его клубе, посмотреть видео. Но живое общение, конечно, лучше. Михаил легко откликнулся на просьбу дать интервью для нашей газеты. Первое впечатление: харизматичная личность; спокойный, сдержанный, уверенный в себе человек.

— Летчик перестал быть желанной профессией для многих мальчишек, а с вами этого не случилось, почему?
— Я не летчик, я пилот сверхлегкой авиации. Сверхлегкая авиация — это аппараты легче 500 кг: парапланы, парамоторы, паралеты, аэрошюты, дельтапланы, дельталеты, мотодельтапланы и всевозможные конструкции самолетов легче 500 кг. Я, естественно, не могу охватить все, у меня своя специализация — парапланы, парамоторы, паралеты.

— С чего началось ваше увлечение небом?
— Совершал прыжки с парашютом. Прыгать начал в 1996 году, уже достаточно взрослым человеком, вместе с подростками, которым все это было в развлекуху. Для меня это был новый шаг в развитии, и я понял, что мне это нравится.

Когда люди попадают в авиацию, поначалу всем нравится, главное — побороть свой страх. Человек может находиться в трех стадиях страха. Первая стадия — когда страх его мобилизует. Вторая — когда он превращается в паникера. Третья — это расплавленное мороженое, «делайте со мной что хотите». Авиатор должен находиться в первой стадии.

— Но ведь реально можно разбиться…
— Травмы получал, не буду скрывать. Лежал в больнице. А рядом со мной лежали после поножовщины и прочей бытовухи или после ДТП. Вся больница была ими забита. Так что опаснее — дорога или авиация?

— Что вы чувствуете, когда прыгаете с парашютом?
— Сейчас уже не прыгаю. Но раньше испытывал восторг.

— Я с одним ВДВ-шником разговаривала, и он сказал: «Я все сделал для того, чтобы прыгать как можно меньше».
— Прекрасно его понимаю. Солдат — это подневольный человек, ему это небо может быть совсем фиолетово. Готовиться лучше в ВДВ (основательней подготовка), но прыгать лучше в РОСТО — ДОСААФе. Почему? Потому что в ВДВ, когда солдаты стоят на старте, лица у них серые, каменные, и они идут как на расстрел. Это потом, на дембеле, они бравые ребята. А РОСТО — это добровольное общество. Туда люди с улыбкой на устах приходят.

— Тем не менее, вы прыгать перестали…
— Прыгая, получаешь нагрузки на позвоночник. Сверх меры их получать не стоит. «Удар о землю ума не прибавляет», — говорят офицеры-десантники. Надо попрыгать, чтобы ощутить, что это, но совершать по 2000 прыжков мне неинтересно. Мне нравится парить, находиться в стропах долго, часами, а не падать 2-3 минуты и приземляться. Поэтому мои дороги с парашютным спортом разошлись.

— Авиатору нужны те же самые качества, что и любому спортсмену? Сила воли, умение концентрироваться…
— Я не занимаюсь спортом. Спорт — это голы, очки, секунды, это выжимание лимона до последней капли. Здоровья это не дает. Я занимаюсь авиацией исключительно из философских соображений. На высоте 300-500 метров находишься в состоянии, в котором, наверное, находится молящийся монах. Как сказал один парашютист, оттуда все проблемки кажутся воооот такими — микроскопическими. Там невероятное спокойствие. Ты и стихия. От тебя мало что зависит, по большому счету. Если резкий порыв ветра, ты можешь ничего не успеть. Поэтому, с одной стороны, уповаешь на поддержку высших сил, с другой стороны, на свою голову и руки. 5-тысячники покоряют физкультурники и спортсмены. А те, которые лезут выше — на 8-тысячники — высокодуховные люди, которые прекрасно понимают, что на такой высоте может быть скорость ветра более 400 км/час, и никакая физподготовка не спасет.

— Экстримом занимаются люди, у которых адреналина мало, или у которых он в избытке?
— Я не занимаюсь экстримом. Вот если человек выпил бутылку водки, вышел на МКАД и попытался его перейти, это экстрим. У нас стоят серьезные инструктора, обеспечивают безопасность, смотрят погоду, делают метеоразведку, проверяют, чтобы все было четко, — это экстрим, по-вашему?

— Почему мы попадаем под обаяние и мощь восточных традиций?
— Потому что там есть жизнь. Потому что туда ушли наши предки, унеся сакральные знания.

— То есть они нам не чужие?
— Ни в коем случае. Человечество живет не 2 тысячи лет, а несколько миллионов, и за этот период много чего произошло. На Востоке сохранилась информация для всего человечества. Зачем мне читать все подряд, если есть Веды и Упанишады, которые подробно описывают, как жить? С точки зрения советского человека звучит убийственно, но я похоронил его в себе и живу другими ценностями. Поэтому я летаю. Тот человек, которым я был когда-то, себе этого в мыслях позволить не мог. Все было предопределено: школа — институт — работа — пенсия — гробовая доска.

— Что же произошло, что вы так изменились?
— Понимание жизни. Много людей, моих сверстников, в настоящий момент уже умерло. Когда понимаешь, что ты еще жив, и у тебя есть шанс пойти другим путем, а не ерундой заниматься, — происходит переоценка ценностей. Есть то, для чего ты предназначен. Надо найти себя и не быть серой массой.

— Полеты — это занятие для одиночек?
— В конечном счете, мы все одиноки. У нас есть попутчики на тот или иной срок. Повезло тому, у кого попутчик на 40 лет. А бывает на одну ночь, как Фрэзи Грант (Бегущая по волнам). Такое тоже бывает, и нужно благодарить людей, которые тебя поддержали хоть на секунду. К слову, я от людей не прячусь. Просто большинство не может поднять голову и смотрит себе под ноги. Кстати, общаясь с десантниками, я запомнил их главный девиз: «Побеждает сильнейший».

— Вы опережаете мои вопросы.
— Потому что я журналист.

— А журналистика как появилась в вашей жизни?
— Журналистика — это умение рассказать что-то. Я работаю инструктором, поэтому должен ясно мыслить и ясно излагать. Оставалось прийти и рассказать это в эфире. Был период, когда я активно сотрудничал с «Тонусом» и делал материалы не только для «Тонуса». На ТВЦ принимал участие в программе «Неба мало», где авиаторы Москвы и Московской области рассказывали о возможностях и проблемах полета.

— О клубе расскажите, пожалуйста.
— Мы — структурное подразделение некоммерческого фонда, куда авиация входит как особое направление. Занимаемся тремя основными темами: обучением, авиауслугами населению и оснащением техникой тех людей, которые у нас прошли обучение. В принципе, законченный цикл. Сразу хочу сказать, что это недешевое увлечение. Хорошее снаряжение стоит 2-3 тысячи евро. Но по сравнению с большой авиацией это копейки. Спортивный самолет стоит 120 тысяч евро. А находимся мы в одном и том же небе, видим те же облака, одна и та же гравитация действует. Летая без фюзеляжа, как мы, человек себя ощущает птицей.

— Где вы летаете?
— Полетать можно в наших краях, но нужны лебедки или моторы, чтобы набирать высоты. Либо старты в горах. Для этого есть Болгария, Кавказ, Крым, Турция, Непал, Индия, Бразилия. Сейчас железный занавес убрали, народ стал путешествовать, средства позволяют оторваться от родного города. Я летал в Турции, в Индии, в Абхазии. Кавказ весь излетан. Сегодня летали в районе ГАЭС, люди были счастливы, погода стояла хорошая.

— Я посмотрела статистику: полеты совершило 55 человек в год — это считается много?
— На самом деле, гораздо больше. На каждом фестивале к нам подходят желающие прокатиться, и мы официально принимаем их в члены клуба, потому что не имеем права катать посторонних людей. Кто-то больше не вернется, а кто-то говорит: хочу сам научиться, мне понравилось.

— Насколько законны полеты в небе?
— Сейчас вышел новый воздушный кодекс, с 1 ноября выйдут федеральные авиационные правила, которые разграничат наши взаимодействия с диспетчерским узлом и другими заинтересованными службами и компетентными органами. Элемент партизанства есть. Но, думаю, в ближайшее время это будет урегулировано. Весь западный мир летает — у них структура воздушного пространства другая. Наши пытаются к этому прийти.

— Это преимущественно мужской вид спорта или девушки тоже есть?
— Девушки есть, но их существенно меньше. Есть трудности, но нет таких тяжестей, которые девушка не смогла бы преодолеть. Женщины выносливы, намного выносливее мужчин. Вопрос в том, что они землей живут, домом, семьей. Парить в небе не всем нравится. Не все подсаживаются на это.

— Семья разделяет ваше увлечение?
— На данный момент у меня нет семьи.

— Как вы отдыхаете?
— На пошлый вопрос «Как вы расслабляетесь?» отвечаю «Я не напрягаюсь». А отдыхаю, гуляя по улицам Москвы. Или ухожу в лес. Если я облетался и мне хватило солнца и воздуха, ухожу в индустрию — иначе одичаю и буду лешим. Чтобы не стать стопроцентным Тарзаном, погружаюсь в техногенную цивилизацию. Смотрю на метро, черные одежды, замученные лица. Когда надоедает цивилизация, иду на природу, в лес. Как-то у меня это уравновешивается, удается быть адекватным здесь и сейчас.

— Как вам на все времени хватает — вы мало спите?
— Я не жаден до денег и не собираюсь их все заработать — есть еще ценности в жизни!

— Но читать книги тоже нужно время.
— Правильно. И это самое интересное в жизни. А вы думали, для меня самое интересное — полетать? Находясь в Индии, я поймал себя на мысли, что не хочу летать, здесь и так прет. Там хочется знакомиться с людьми, узнать, что делает каждый из них. А летать можно здесь, где других развлечений нет.

Мне времени хватает. Нет времени у людей зацикленных и ленивых. У них подъем — добежать до работы, чтобы начальник не отругал — чтобы потом заказать себе гробовую доску. Многие надеются на пенсию. Мои друзья — многие — не дожили до пенсии. Это была иллюзия, что выйдя на пенсию, они займутся любимым делом. Займись собой, пока жив-здоров, пока полон сил и можешь этим заниматься. Просиживать задницу в офисе — это последнее дело. Офис — монастырь для слабых.

Галина АХСАХАЛЯН,
фото из архива Михаила АСТАХОВА.

P.S. В газете материал вышел под заголовком «Мне нравится парить в небе…» и в сокращенном варианте.

Наше досье

Михаил Астахов
Родился в 1968 г.
Образование техническое.
Парапланерист-инструктор, парашютист-инструктор, кмс по радиоспорту, фотограф, тележурналист и востоковед.
Хобби = работе.
Досуг: прогулки по улицам города или по лесу.