Самое близкое искусство

[Показать как слайдшоу]

Сергиев Посад называют «игрушечной столицей России» — двести лет в городе и окрестностях делают игрушку. А в 1931 году из Москвы в Загорск переехал единственный в России музей игрушки, основанный художником и педагогом Николаем Дмитриевичем Бартрамом в 1918 году. О том, как сегодня живет музей, мы беседуем с его директором Александром Умаровичем ГРЕКОВЫМ.

— Если рассказывать о музее, начинать надо, как говорили древние, от яйца. Мы — наследники огромного достояния культуры, которое в России накоплено многими и многими поколениями. На каком-то отрезке времени возникла идея музея игрушки. Представьте 1918 год — самый разгул всего трагического, что можно придумать. И появились люди, которым это было небезразлично в те страшные годы. А нам, в наши светлые сегодняшние годы, это должно быть архинеберазлично. Вот мы и несем на себе груз прошлого, груз истории, груз поколений, которые безвозмездно, альтруистически все это выстраивали. Когда люди своим временем, здоровьем, интеллектуальным потенциалом не боялись пожертвовать ради идеи, мы не имеем права эту линию прервать.

— А когда вы пришли в музей?
— Я сам уже не помню. Это было так давно и так долго уже длится. Я пришел на полставки заместителем директора по науке по просьбе бывшего директора Николая Коценко. Членом ученого совета музея я был достаточно долго, еще при предыдущем директоре Василии Пряхине. Он был известной в Сергиевом Посаде фигурой: директор института игрушки, директор техникума игрушки, директор музея игрушки. Я работал тогда в НИИ теории и истории изобразительных искусств Академии художеств. После смерти В.П. Пряхина Николай Трофимович Коценко попросил меня заняться научным потенциалом музея, потому что заниматься этим было некому. Так произошло мое вхождение в музей. А потом трагическое событие — Николай Трофимович умирает в 60 лет. И я становлюсь директором. Опять же по совместительству, ибо основная моя работа — в НИИ, где я вырос с должности младшего научного сотрудника до должности завотделом народного и декоративного искусства России.

— К которому относится и игрушка.
— Ну да, конечно. И игрушка, и народные промыслы в целом, и декоративное искусство, и декоративно-прикладное, и керамика, и стекло, и металл, и ткани — наше любимое, самое близкое искусство, потому что оно вторгается в наш быт. Оно нас всегда согревает. Любая вещь, которая сделана для человека и его быта, должна в идеале быть произведением искусства.

Когда я сегодня ехал на работу в маршрутке, видел среднего возраста женщину, на ней майка с надписью по-английски «Мы — пираты!», а внизу еще фраза «Мы верим в золото» (перефразированное «Мы верим в Бога»). Ясно, что она не понимает, что на себя надела. Отсюда во многом вытекает миссия музея: музей должен воспитывать вкус в человеке. Он должен поднимать его до определенного уровня восприятия прекрасного. Мы пытаемся это делать, проводим мастер-классы. Кстати, они пользуются очень большой популярностью. Семьи заказывают, чтобы с ними расписывали матрешку, лепили глиняные игрушки, вертели тряпичные куклы. Время от времени оригами делаем.

— В музее собраны лучшие игрушки разных времен?
— Я, честно говоря, не сторонник этого. Считаю, что в музее надо собирать все, характеризующее свое время. Конечно, отвратительное не надо брать. А в идеале и его надо брать. Но у нас мало площадей. В этих помещениях хранится около 500 тысяч предметов. У нас уже нет места. Идея постройки здания, которая витала в 80-е годы, с развалом Союза обанкротилась. Документы, планы, сметы лежат в виде огромной груды макулатуры. Пока у нас пять залов — и все. Мы вынуждены приобретать или брать в дар те вещи, которые соответствуют нашим представлениям.

— А какие они, эти представления?
— Во-первых, это вещи российских производителей, нашей возрождающейся игрушечной промышленности. В Ярославле есть фирма «Машинец», в Москве «Вальда» — деревянную дидактическую игрушку делают. Она достаточно гигиенична, имеет все сертификаты. В Питере хорошая фирма по производству пластиковой механической игрушки, есть знаменитая «Звезда» в Подмосковье, которая создает модели военной техники. «Весна» в Кировской области делает куклы. Идет возрождение, и это радует.

— Как выбрать игрушку ребенку?
— Над этим вопросом бились творческие и научные объединения, создавались экспертные советы, была попытка выработать рекомендации для воспитателей детских садов, для всех, кто работает с детьми и для родителей, конечно. Какой должна быть игрушка? Это задача, которую с ходу решить невозможно, мы можем только подступы наметить. В свое время этой проблематикой занимался целый институт игрушки, уничтоженный, вытоптанный, закрытый, разграбленный. В СССР было больше тысячи промышленных предприятий, выпускающих игрушки.

— А сейчас?
— Мне трудно сказать. Все в процессе. Возрождается, но не возродилось.

— На рынке все китайское, редко польские игрушки.
— В других странах то же самое. Куда бы ни приехал, Китай везде. Капитал не знает границ, создается все там, где выгодно, то есть дешево.
Я всегда был сторонником неких мер государства, которые оно должно предпринимать, чтобы защитить свой рынок. Но тогда и люди, которые занимаются другими видами деятельности, спросят: почему только игрушка? Российского производителя надо защищать. Есть крылатая фраза: государство, которое не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Так же можно сказать и про игрушку: государство, которое не хочет создавать свою игрушечную промышленность, потеряет целые поколения своих молодых граждан. Наша игрушка испокон века несла в мир идеалы добра, света, тепла. А зарубежная игрушка, в лучшем случае, отстраненно-холодноватая, космополитичная, наднациональная. Кого мы хотим воспитать? Если граждан мира, то да, такая игрушка нужна. Есть книга известного специалиста, психолога, доктора наук Веры Абраменковой об игрушках, вернее, антиигрушках, которые не должны касаться ребенка. Я недавно в киоске видел набор наклеек «Дети-ублюдки». Ну, о чем говорить?

— И как этому противостоять?
— Противостоять можно в семье — но для этого культивировать традиции из поколения в поколение, воспитывать. И такие институции, как музей, тоже призваны корректировать сложившиеся представления либо воспитывать их. У нас семейные экскурсии — востребованная форма работы. Заказывают экскурсии, мастер-классы — значит, не все потеряно. Есть душа живая у людей.

— Как с посещаемостью у вас?
— На посещаемость мы не жалуемся. Народу много, более 30 тысяч человек в год. У нас есть договор с Ярославской, Московской, Владимирской турфирмами, приезжают классами. Детских групп много, особенно в каникулы.

— О кукольном театре, пожалуйста, расскажите.
— Зал на втором этаже делался специально под театр. Когда-то здесь был кабинет Пряхина. Но большая роскошь иметь такой директорский кабинет, когда помещений не хватает. Николай Трофимович переехал на первый этаж, и я потом занял его кабинет. Помещение на втором этаже было в плачевном состоянии. У нас сложная кровля, нас заливало. Здание построено в стиле историзма по проекту известного архитектора Александра Латкова. Он придумал башенки, сложные покрытия, которые со временем стали причиной протечек. Наконец, мы отремонтировали кровлю и помещение, придумали амфитеатром расположить сидения и сделать сцену, заказали занавес и подвесной потолок, установили софиты… Дизайн зала выполнил Вадим Беба.

Идею детского музыкального театра мы вынашивали с Вячеславом Кореневым, а он ушел в «Ковчег». Но появились другие люди с другими идеями. Галина Васильевна Верповская решила создать здесь кукольный театр, вокруг нее сгруппировался коллектив, они решили назвать это студией «Бартрам». Они все люди занятые, работающие, поэтому спектакли только по воскресеньям. Музыку пишет известный джазмен Александр Миронов, либретто — поэт Валерий Зотов.

— Ходят легенды, что в вашем музее побывал генсек Брежнев с супругой…
— При мне не был. Окуджава был, он даже стихотворение нам написал. Организаторы «Журавлиной родины» Владимир и Светлана Цывкины проводили очередной конкурс авторской песни, а Окуджава был в жюри. И пришел сюда. Я с ним ходил по музею. Актриса Людмила Касаткина была, ее отзыв есть в книге. Какие-то еще были известные люди. Честно говоря, меня это мало волнует. Я считаю, что все люди достойны приобщиться к культуре.

— Местный бизнес вам помогает?
— Про местный мы давно забыли. Никто и никак. Если кто-то что-то делает для музея, то благодаря личным связям. Мы встречаемся, разговариваем, договариваемся. С душевными порывами сейчас очень сложно, людей надо подтолкнуть. Когда мы с производителями игрушки встречаемся, я спрашиваю: а вы не хотите музею что-нибудь подарить? «Весна» из Кирова, например, загрузила весь свой ассортимент (это целая «газель» игрушек) и привезла нам. Московская фирма «Элти-Кудиц» периодически дарит какие-то вещи.

— Может, обратиться за помощью к нашим предпринимателям?
— А к кому? Они вам скажут, что к ним такой поток ходит… Не хочу. Считаю, они и сами знают, что мы существуем, и если у них есть потребность, помогут. Мы и сами заработаем. В прошлом году сделали большую выставку в Царском Селе, удачно договорились, в результате получили по бартеру витрины. Для них они б/у, а для нас просто супер.
Есть коллекционеры, которые дарят нам игрушки, целые описанные коллекции игрушек. Николай Иванович Рыжков, будучи премьером, подарил две японские куклы. Это были какие-то государственные подарки, а он их передарил нам. Иногда группы туристов что-то привозят.
Самое трагическое — когда люди в детстве не доиграли. Во взрослой жизни они пытаются это наверстать, в ход идут мобильные телефоны, мерседесы, виллы и прочее, хотя все это с собой не унесешь. Самый лучший способ сохранить о себе память — добрые дела.

Беседовала Галина АХСАХАЛЯН,
фото Элианы ГУНИНОЙ.

Досье

Александр Греков, член-корреспондент Академии художеств, заслуженный деятель искусств РФ, кандидат искусствоведения.
Образование: МГУ, исторический факультет, отделение искусствоведения, аспирантура Академии художеств.
Работа: директор музея игрушки, главный редактор журнала «Художник», газеты «Художник России». Оргсекретарь и секретарь по народному искусству Союза художников России.