Антонина Кузнецова: самое главное — как звучит душа

Антонина Кузнецова в Александрове

На 32-й Цветаевский фестиваль поэзии я попала, можно сказать, случайно. Но день с участием народной артистки России Антонины Кузнецовой и ее спектаклем «Русский Париж» я точно не могла пропустить.

Для непосвященных: Антонина Кузнецова читает Цветаеву лучше самой Цветаевой. У нее звучный низкий завораживающий голос. Давно известно, что человеческий голос — лучший инструмент природы, но Кузнецова еще и владеет им — безукоризненно. Журналистам с ней трудно. Она соглашается на интервью, но топит «плавающих в теме». У меня никакой предварительной договорённости не было. Зашла, спросила: «Можно?» «Можно, только можно на улице, я покурю?» Двойной эстетический шок: и что согласилась мгновенно, и что голос свой не бережет. Вынесли два стула, сели напротив и разговаривали под редкие удары грома и небывало жаркое для Подмосковья солнце.

— Который раз вы приезжаете к нам на фестиваль?
— Я не помню, больше двадцати точно.

— Это объясняется приверженностью к стихам Цветаевой?
— Да.

— Когда вы впервые с ними познакомились? Это был самиздат?
— Нет, это был 1961 год, маленький синий сборник.

— Что вы почувствовали?
— Даже в нашем богатом русском языке не всё можно выговорить словами. Это оказался мой поэт, к моей душе, моему мироощущению, и я стала ей заниматься плотно.

— Вы стали делать программы на ее стихи?
— Нет. Я стала ее читать.

— Но программа-то всё-таки появилась? Когда вы решили другим рассказать, какой поэт замечательный?
— Постепенно, когда я уже знала ее поэзию, прозу и все остальное, что тогда было доступно, тогда сделала первую программу, потом вторую, потом третью.

— Помните, как первая называлась?
— «Моё святое ремесло».

— Мало просто прочитать стихотворение в сборнике и выйти с ним на сцену.
— Я так не выхожу.

— Происходит погружение в биографию?
— В саму суть стихов, личности и эпохи.

— Как публика реагировала на первый цветаевский вечер?
— Хорошо реагировала, так же как и сейчас хорошо реагирует. Я предпочитаю обходиться без сегодняшних штампов, что это было что-то ошеломляющее, потрясающее и так далее. Тогда меня не только слушали, но и слышали, то есть слышали ее, потому что я не себя показывала, а ее.

— Как удерживать в памяти столько текстов?
— Не знаю. Когда работаешь над чем-то долго, подробно и много, текст укладывается сам.

— Мне кажется, вы лучше всех читаете Цветаеву. Я вас впервые услышала по телевизору. Хорошо помню, он был включен в кухне как фон, я открыла глаза и пошла смотреть внимательно и пристально. Читать-то я читала Цветаеву, но чтобы другой человек читал так хорошо — для меня это было впервые.
— Простите за нескромное, но так и считается, что я читаю ее лучше всех. Почему я говорю об этом спокойно — в этом нет похвальбы. Те, кто слышал Цветаеву и знаком был с ней, думают так же. Например, Мария Осиповна Белкина, она с 1939 по 1941 год тесно общалась с Цветаевой; Анна Александровна Саакянц, с которой мы подружились и были подругами до последнего дня ее жизни. Она привела Белкину на мой концерт, и та сказала перед концертом: «Ой, Тонечка, знаете, я такая стерва, мне всё не нравится. Вы не обращайте внимания, мне всегда не нравится, но Аня сказала, вы читаете не так, вы читаете лучше всех». Я перед концертом ничего не соображала, восприняла как данность и пошла на сцену. После концерта ко мне подошло довольно много людей, сквозь них продиралась Мария Осиповна Белкина и говорила: «Пустите! Пустите, мне нужнее всего! Я имею право больше, чем вы!» Затем она обрушилась на меня и сказала: «Безукоризненно, Тонечка, ну безукоризненно!» С этого момента за мной этот шлейф и тянется, что я безукоризненно читаю Цветаеву.

— Сама Марина Ивановна читала великолепно.
— Не знаю.

— Записей не осталось?
— Нет.

— То есть вы не могли сравнить ее манеру чтения, ее интонацию…
— Нет. Все поэты читают плохо. Я не читаю так, как читала она, я читаю так, как она писала и что за этим стоит. «Безукоризненно» — это про суть стихов, а не про то, как она читала.

— У вас любимое слово «попробую», что вы попробуете сегодня?
— Это наш самый профессиональный глагол — попробовать. Попробую — это глагол жизни и профессии, а не так: «Ой, что я сегодня попробую!». Это мелочь. Попробую — это азарт новизны.

— Что нового вы делаете в жизни?
— Ничего нового не делаю. Читаю чтецкие программы, играю моноспектакли, и я профессор ГИТИСа, значит, преподаю.

— Ваш инструмент — голос, вы его каким-то образом настраиваете, поддерживаете в отличной форме?
— Боже упаси. Это не самое главное. Самое главное — как звучит душа автора, я посредник.

— А если голос неприятен слуху?
— Нужно уходить со сцены. Не выходить на нее.

— Ваши студенты читают стихи?
— Да.

— Современных авторов или классику?
— Это зависит от семестра. У нас есть целый семестр, когда они читают только классику, и есть современные авторы, включенные в учебный план.

— А совместные концерты вы делаете?
— Нет. Я иногда делаю им вечера в Доме актёра, еще где-то, если работы достаточно высокого уровня.

— Как долго надо работать над программой, чтобы она была «на уровне»?
— Зависит от автора, а вообще я работаю долго, год-другой. За это время обживается автор, его эпоха, его связи, его дыхание, его стиль. Все это в параллель с моей жизнью. Наконец, он для меня как будто живой. Я знаю все его реакции, оценки, как он здесь среагировал, как здесь. Он для меня живой человек и его герои тоже. Иногда на это уходит несколько лет. После этого я выстраиваю саму программу.

— Назовите несколько «самых ваших» авторов.
— Я не читаю не своих.

— У вас 30 сольных программ…
— 35.

— И все ваши. А можно временные рамки: от-до?
— Гёте. А самый последний по времени — Высоцкий, я читаю его баллады, которые не собирались быть песнями.

— В интернете есть эти записи?
— Понятия не имею, у меня нет интернета.

— В вашем интервью на радио «Свобода» прозвучало, что вы убежденный пешеход. Цитата: «Я убежденный пешеход, причем пешеход в длинное пространство, в необозримое, тогда я слышу и чувствую воздух, простор и тогда я слышу и время». Цветаева тоже была убежденным пешеходом.
— А у нас много таких точек соприкосновения.

— Может, вы что-то хотите сказать нашим читателям?
— Всё, что я хочу сказать, я обычно говорю на сцене. Из этого состоят все мои программы: из того, что я очень хочу сказать. Цветаева говорила: «У меня столько любвей!» или пишет Пастернаку: «Если ты не получишь от меня то-то, то-то, то все мои Гёты (замечательно!) пропадут». Я прочитала это в «Сводных тетрадях» совсем недавно, а говорила я так всегда.

— Гёте и Пастернак тоже были цветаевскими любовями.
— Да, мне даже пристраиваться не понадобилось: идут совпадения, совпадения.

Мнения:

Зрительница:
— Помню, как впервые услышала Антонину Кузнецову. Был включен телевизор, я чистила картошку. Я тогда училась в педагогическом колледже, у нас были занятия по специнструменту и музыкальные занятия, в том числе изучалось симфоническое произведение «Пер Гюнт», которое в момент чистки картошки и шло по телевизору. Оркестр исполнял музыку, а Антонина Кузнецова читала. Я отложила картошку, села и стала слушать. Через много лет я скачала этот спектакль, записала на диск и неоднократно смотрела. В позапрошлый фестиваль Антонина Кузнецова приезжала с этим же спектаклем, «Русский Париж», произвело большое впечатление. Она была требовательна к публике, заставила нас выключить мобильные телефоны, сказала, что с какого-то своего спектакля выгнала Пьера Ришара, потому что у него зазвонил телефон. С удовольствием пришла я и на сегодняшний спектакль. Всё очень понравилось. Самобытно, интересно, захватывает!

Зритель:
— Я ее впервые услышал на тех старых-старых цветаевских фестивалях, четвертом или пятом. Что поражает? Взять сегодняшний спектакль. Передается время, в которое мы не жили, но настолько все понятно и прекрасно! Поражает, как можно этот материал переработать, скомпоновать, чтобы было все четко, понятно и очень художественно. До глубины души меня это поражает.

Кузнецова не была бы собой, если бы не возмутилась в начале: «Как вы мне надоели со своими цветами, они шуршат! Хотя вы хотели как лучше». Она запрещает аплодировать на протяжении всего действа, но после спектакля ее буквально заваливают цветами и поцелуями. В следующий раз она обещала привезти программу по Набокову. Можно весь год прожить в предвкушении: привезёт? Не привезёт? Совпадёт? Не совпадёт?

Галина АХСАХАЛЯН,
фото автора.

Досье:

Антонина КУЗНЕЦОВА — народная артистка России, профессор кафедры сценической речи Российской академии театрального искусства (РАТИ/ГИТИС), педагог Международной школы Михаила Чехова, председатель Московского речевого центра при Союзе театральных деятелей России. Лауреат премии Москвы, кавалер ордена Почета и Золотой Пушкинской медали. В 1966-1969 годах — актриса Московского театра им. М.Н.Ермоловой, с 1969 — артистка Московской государственной академической филармонии (мастер художественного слова). Автор и исполнитель чтецких программ и моноспектаклей. Автор статей о Марине Цветаевой.